Большая нобелевская обида: почему обошли наших ученых

Либo нaши чинoвники, принимaющиe рeшeния, ничeгo нe смыслят в нaукe, либo прeслeдуют сoвсeм другиe цeли. Видимo, и нoбeлeвкa для ниx нe зa гoрaми. A кaк oбoшли внимaниeм рaбoты Пeтрa Уфимцeвa, сoтрудникa Институтa рaдиoтexники и элeктрoники, кoтoрый сoздaл пoкрытиe, кoтoрoe ничeгo нe oтрaжaeт, a тoлькo пoглoщaeт? Сeгoдня я рaсскaжу o рeзультaтax, основанных на их идеях 60‑х годов». Таких примеров можно набрать очень много. — Вспомните того же Владилена Летохова, которого также «забыли» включить в список лауреатов в 2000 году за лазерное охлаждение атомов. Его именем при жизни назван новый химический элемент — оганесон. Когда я спрашивала наших известных физиков, почему так получилось, некоторые пытались убеждать меня, что Пустовойт — идеолог, а за идеи «нобеля» не вручают — только за практическое их воплощение. «Это уже совсем некрасиво получается, даже не знаю, как помягче сказать, — делился своим негодованием Пустовойт. Наши ученые вносят свой вклад, порой очень существенный, но все равно остаются на второстепенных ролях — приехали, поработали, деньги отдали и уехали. Позвольте, а как же тогда в 2003 году дали Нобелевскую премию Виталию Гинзбургу за теорию сверхпроводимости? Но странным образом, когда речь заходит о наградах, все эти уважаемые профессора куда-то скромно исчезают. Однако не случилось. — Итальянцы предлагали передать нам технологии по созданию уникальной лазерной обсерватории. Он сказал следующее: «Многие из нас считают, что наши работы мы проводим на основе идей советских ученых, придуманных в 70–80‑е годы. В США такой запущен, в Европе их несколько, в Японии, Китае, Австралии, Индии уже создают. «Года четыре назад у нас была возможность в России реализовать идею детектирования гравитационных волн, — вспоминает Пустовойт. Уверена, что русские в такой ситуации поступили бы точно так. На таких же условиях работаем в ЦЕРНе, на Большом адронном коллайдере. «Мне позвонили, предупредили, что считают мою кандидатуру достойной, — рассказывал мне сразу после объявления решения Нобелевского комитета Владислав Иванович. И причины здесь не столько научные, сколько политические. Пусть это останется на совести членов Нобелевского комитета». То есть мы уже настолько смирились со второстепенной участью нашей страны, что сразу готовы оправдывать вопиющие факты несправедливого отношения к нашим исследователям? Больно и обидно за наших светочей науки. Лучшее в «МК» — в короткой вечерней рассылке: подпишитесь на наш канал в Telegram Наши-то, конечно, называли в числе самых достойных кандидатов Юрия Оганесяна из Объединенного института ядерных исследований в Дубне, дополнившего таблицу Менделеева новыми тяжелыми элементами. Взял бы тот же Кип Торн, который, кстати, дружен с Пустовойтом, и сказал: «Нет, ребята, так дело не пойдет. Как выяснилось, кандидатуру Пустовойта выдвинули в этом году на награждение в области физики два почетных и авторитетных в Нобелевском комитете академика РАН, один — из Питера, другой — из Москвы. МЕЖДУ ТЕМ
В среду, 4 октября, в Стокгольме назвали имена лауреатов Нобелевской премии по химии 2017 года. Его коллега, академик РАН Пустовойт, слава богу, жив и здоров, ему 80 лет, он по-прежнему занимается научной деятельностью. Премия тогда была присуждена американским физикам, хотя идея и первые опыты были проведены у нас в ФИАНе и потом в Институте спектроскопии РАН». — То есть моя фамилия стояла в списке рядом с фамилиями Вайсса, Бариша и Торна, но их в итоге объявили победителями, а про меня — ни слова. Потому что большинство его сегодня составляют американцы, и именно они всегда принимают решения в свою пользу. Помню, как во время нашего разговора с академиком Александром Сергеевым (избранным недавно президентом РАН) он вспомнил речь одного из американских профессоров на научной конференции, посвященной гравитационным волнам. Это как раз про Пустовойта и Герценштейна! Но ничего не получилось: не нашлось денег. А может, проблема неуважения российских ученых со стороны иностранных комитетов кроется в нас самих? Уфимцев и статью выпустил, и книжку написал, но его как будто не заметили. фото: twitter.com

Михаила Евгеньевича 10 лет назад не стало. Вот отдавать деньги — и немалые — в чужие проекты у нас получается лучше. А как же быть с идеей квантовой электроники Николая Басова, за которую он получил «нобеля» в 64‑м? А все сливки с проекта снимают хозяева. Что же изменилось сейчас? Строится сейчас в Голландии лазер на свободных электронах. Это не так… Вы посмотрите, у истоков скольких больших достижений нашей цивилизации стояли наши ученые! Та же идея полупроводниковых гетероструктур Жореса Алферова, лазеры Басова–Крохина–Попова, идея фильтров на поверхностных волнах для электроники Пустовойта—Гуляева…. А этот интерферометр должен был быть у нас! Премию получат Жак Дюбоше, Иоахим Франк и Ричард Хендерсон за метод криоэлектронной микроскопии, то есть инструмент, позволяющий рассмотреть атомную структуру молекулы, не убивая объекта. У нас же никто об этом даже не говорит, и это притом что наша страна географически расположена лучше для приема сигнала от гравитационных волн». И о совести в приложении к НК можно говорить только в отношении немногих его членов. Это потом привело к создании технологии стелс, используемой в самолетах-невидимках. Такой чести до Юрия Цолаковича удостаивался лишь один ученый — американский физик-ядерщик Гленн Сиборг. В 2011 году так же «не заметили» и вклада в развитие темы «плаща-невидимки», а точнее, создания метаматериалов профессора МФТИ Виктора Георгиевича Веселаго… Но беда, что все они реализуются на Западе. Кстати, сами ученые, которые используют опыт россиян в своих работах, держатся как будто в стороне от этих решений и всегда вспоминают заслуги первопроходцев. В общем, все вело к тому, что у нас в России впервые за последние семь лет (после Константина Новоселова) снова появится свой нобелевский лауреат. Россия платит сотни миллионов евро за участие. Уж если даете премию, то давайте всем виновникам торжества».

Комментарии и пинги к записи запрещены.

Комментарии закрыты.